"Дятел был скромный ученый и вел строго уединенную жизнь. Ни с кем никогда не виделся (многие даже думали, что он запоем, как и все серьезные ученые, пьет), но целые дни сидел на сосновом суку и все долбил."
"Говорили, что не того ради сиянсами занимаются, дабы их распространять, а для того, чтобы от лихого глаза их оберегать."
"Наша братья, народ умный, - как мы называем себя,
поступает почти так же, и доказательством служат наши ученые рассуждения.
Сперва ученый подъезжает в них необыкновенным подлецом, начинает робко,
умеренно, начинает самым смиренным запросом: не оттуда ли? не из того ли
угла получила имя такая-то страна? или: не принадлежит ли этот документ к
другому, позднейшему времени? или: не нужно ли под этим народом разуметь
вот какой народ? Цитует немедленно тех и других древних писателей и чуть
только видит какой-нибудь намек или просто показалось ему намеком, уж он
получает рысь и бодрится, разговаривает с древними писателями запросто,
задает им запросы и сам даже отвечает за них, позабывая вовсе о том, что
начал робким предположением; ему уже кажется, что он это видит, что это
ясно, - и рассуждение заключено словами: "так это вот как было, так вот
какой народ нужно разуметь, так вот с какой точки нужно смотреть на
предмет!" Потом во всеуслышанье с кафедры, - и новооткрытая истина пошла
гулять по свету, набирая себе последователей и поклонников."
"Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь, — и та своих доблестью сияющих и от начальства поставленных Ахиллов имеет, и не иметь не может. Взгляни на первую лужу — и в ней найдешь гада, который иройством своим всех прочих гадов превосходит и затемняет. Взгляни на древо — и там усмотришь некоторый сук больший и против других крепчайший, а следственно, и доблестнейший. Взгляни, наконец, на собственную свою персону — и там прежде всего встретишь главу, а потом уже не оставишь без приметы брюхо и прочие части. Что же, по-твоему, доблестнее: глава ли твоя, хотя и легкою начинкою начиненная, но и за всем тем горе' устремляющаяся, или же стремящееся долу брюхо, на то только и пригодное, чтобы изготовлять смрадный твой кал? О, подлинно же легкодумное твое вольнодумство!"
Прыщ же сказал: "И мы тот закон пере-
меним". И переменил.
- Шабаш! - вдруг раздалось в вышине... Просвещение прекратило течение свое.